Русская Гимназия № 1 в Париже

Я в Париже с 2002 года, приехала учиться в Сорбонну после первого курса Финансовой Академии, в которую я поступила после школы в Москве. Париж для меня был уходом от скучного мира финансов и того, как «надо быть успешной».
Я тогда бросила первый курс и сбежала в город искусств, что казалось безумием почти всей моей семье. Париж стал для меня пространством, в котором можно было реализовать мечту — заниматься чем-то очень непрактичным: литературой, лингвистикой, историей. Получать удовольствие от «чистых знаний». И надо сказать, таким он для меня и остался, то есть местом, где жизненный успех не измеряется только деньгами.

Гимназия для меня началась с очень личного запроса. В детстве я училась в уникальной школе, где была настоящая атмосфера уважения между учениками и учителями, где был харизматичный директор, собравший вокруг себя команду очень талантливых и свободомыслящих людей. Это был настоящий оазис (надо сказать, я сильно удивилась, когда лет в 14 увидела, что это не везде так). И мне очень хотелось чего-то похожего для своей дочери. А еще, конечно, мне было очень важно, чтобы дочь свободно говорила по-русски и была погружена в мою культуру, понимала определённые ассоциации, знала культурные маркеры, которые делали бы ее настолько же русской, насколько она француженка.
Когда я начала поиски в этой области, я поняла, что мне ни в одной русской школе Парижа не будет по-настоящему комфортно, ни одна из них не звучит со мной в унисон. В этот момент мы познакомились с Юлей Десятниковой и ее проектом Русской Гимназии в Лондоне, и она предложила мне открыть филиал в Париже. И это стало идеальным ответом на все мои внутренние запросы: и относительно языка, и относительно особенной атмосферы.

Наши темы для занятий рождаются в умах наших потрясающих преподавателей. Приходит какой-нибудь ученый, математик, инженер и говорит: а что, если рассказать детям о том, что экология — это системный подход к миру? На пересечении законов природы и математики? Что можно описать и посчитать некоторые взаимосвязи и понять, почему нельзя взять и уничтожить всех мышей — ведь это нарушит баланс в системе! И мы делаем с этим человеком курс об экологии, которого нет ни в одном учебнике.
Мы работаем и все вместе — передаем идеи между филиалами, собираемся рабочими группами, и регулярно делаем авторские курсы. Например, курс Саши Кулаевой о Музее Памяти: в нем артефакты XX века «рассказывают» истории наших семей на фоне глобальных, сложных исторических событий и делают их живыми и очень личными. Это позволяет нам создать пространство для диалога в семьях, живущих в эмиграции, дать родителям и подросткам возможность поговорить о том, о чем часто внутри семей молчат, потому что не знают, как к этому подступиться.

Конечно, соперничества нет никакого — у нас идет потрясающий обмен. Интеллектуальный, творческий, методический. Мы все вместе ходим на тренинги в зуме, ездим друг к другу, вместе ведем проекты. Недавно у нас прошли открытые уроки на 4 города: в Лондоне сделали книгу о XIX веке и мы собрались вместе в зуме, чтобы её обсудить и пройти квест на ее основе. Участвовали ученики из Лондона, Парижа, Брюсселя, Амстердама. А ещё у нас раз в месяц проходят Печи Кучи — это такие мини-конференции, как TED, на которых с очень разными темами (от джазовой музыки до космоса) выступают вперемешку учителя, ученики и даже их родители из разных гимназий!
Мы однозначно живем в одном пространстве, делимся опытом и очень тесно общаемся между директорами. Я вот встречала этот новый год у коллег в Брюсселе, потому что мы дружим семьями.

Прошлый год был безумно интересным. Какой-то сплошной адреналин и открытие новых возможностей в себе, в коллегах, в учениках. Мы переехали в онлайн меньше, чем за неделю. За март-апрель прошлого года у нас прошло около 10 разных тренингов. Мы опробовали кучу новых форматов, выбрали из них лучшие, полировали и оттачивали разные нюансы и сейчас провести учебную субботу онлайн (а в апреле 2021 снова пришлось) для нас вообще не проблема. Конечно, живой контакт в классе — это особенное счастье (кстати, мы научились его по-новому ценить после всего, что случилось), но когда я смотрю на наш младший класс Альфа, которым 2 года и которые радостно прыгают, рисуют, поют, общаются с преподавателями в зуме — я каждый раз думаю, что все-таки самое важное — это то, как мы выстраиваем общение с детьми. Через экран мы это делаем или как-то иначе — это второй вопрос, а никак не первый. Экран не помеха общению, но он требует специфической методологии и чуть большего вложения энергии, чтобы эмоции точно доходили до каждого ученика.